В Шри-Ланке, вполне цивилизованном государстве, есть одно место, которое сохраняет колорит эпохи, ушедшей настолько давно, что о ней никто уже не помнит. Это маленькое селение Дамбана на востоке острова и часть национального парка Мадуру Ойя, где живут ведды – одно из последних племен, сознательно живущих первобытной жизнью.
Ведды не хотят цивилизации, они боятся ее и стремятся сохранить образ жизни пращуров. Они охотятся с луками и бьют рыбу острогой. Они беспрекословно слушаются своего вождя и равнодушны к остальным законам. Они не говорят по-английски, за исключением одного-единственного человека по имени Виджей, женившегося на сингалке и живущего с ней в деревне за пределами племени. При этом ведды – не воинственные дикари, а очень тихие и доброжелательные люди, которым не с кем воевать, нечего терять и нечего делить с другими людьми. На их скудное имущество вряд ли кто во всем мире позарится.
Их вождь, нередко мелькающий на фотографиях в прессе – величественный седой мужчина громадного по веддийским меркам роста. Он бы и у нас считался достаточно высоким – его рост примерно 180 см, в то время как остальные члены племени редко достают ему даже до плеча. Ведды – племя реликтовое; много веков назад весь остров был населен низкорослыми племенами австралоидной расы, которых потом пришельцы из Индостана или истребили, или вытеснили в самую глушь. Так что веддам не привыкать к изоляции.
Но как бы ведды ни старались отгородиться от цивилизации, она неуклонно подминает их под себя. Виджей ездит в Дамбану на тук-туке (правда, денег с него не берут – ну что с дикаря возьмешь!) Вождь самолично занимается маркетингом – выставляет представителям турфирм и одиночным залетным туристам произвольные устные счета за первобытные театрализованные представления, которые ведды могут организовать под заказ. Таким образом, задачу сохранения веддами своей первозданности и своей самобытности он считает выполненной, и хочет ее монетизации.
Но проростки бизнеса и прочие метастазы двадцать первого века нашей эры всходят только под сенью глинобитной террасы вождя. Остальное племя все еще живет в двадцать первом веке до нашей эры. Если прогуляться по Дамбане, то вы увидите, как люди жарят кукурузу в костре, как молодой парень несет срезанную ветку, чтобы сделать из нее лук и как другой парень уже с готовым луком отправляется в джунгли. И еще вы увидите, как за каждым из таких парней или совсем не скрываясь, или же украдкой следует белый турист с фотоаппаратом.
А вождь смотрит на все это, и в глазах его – грусть. Но я так и не понял – то ли это грусть по уходящему постепенно в небытие образу жизни предков, то ли это грусть по поводу недостаточной монетизации… А размах монетизации здесь поистине первобытный. К примеру, вход в очень бедный, очень грязный и вообще очень неказистый музей веддийской культуры стоит двадцать рупий для ланкийцев и пятьсот (!) для иностранных туристов. Туристы быстро выходят из него. Ланкийцы – просто пожимая плечами, иностранцы – озабоченно почесывая репу. В их глазах такая же грусть, как и в глазах вождя.
Зато теперь у него в коллекции есть гетьманская булава из далекой Украины. Я сам подарил ее вождю.